Пока мы едем в Хампи, я думаю о том, что победила в игре «Сделай то, что не делал ни разу в жизни». Потому что сейчас ночь, мы едем на мотоцикле, в крайнем ряду, меньше всех километров в час, со всеми возможными фарами, осторожные, и спать нам, похоже, негде. И честное слово, я всего этого никогда в жизни не делала, особенно в Карнатаке. Карнатака — это штат. Меня постоянно тычут в коленку: не спи не спи не спи. Карнатака — хорошее имя для лошади, попугая или пингвина, а спать я даже не собиралась.
Вдоль трассы растут пальмы и указатели. Водитель грузовика объяснил, что Hotel — это там, где едят, а не там, где спят. На пальмах кто-то живёт и стрекочет, как будто деревья друг с другом шепчутся. Мы один раз пришли в один Hotel, пожали всем руки, всем всё рассказали про Россию и вообще, взяли рис, один из двадцати видов риса. Сидим. И тут я замечаю, что за столом напротив сидит женщина и смотрит на меня так. Ну так. Понимающе. Не как на белого туриста в столовке на трассе среди ночи, а как на свою. «Ты же вон вся обгоревшая, сонная и лохматая, как пальма» — вот так она на меня смотрит. И сразу захотелось ей всё рассказать.
Как утром мы спросили у гугл-карт дорогу в Хампи, взяли мотоцикл и поехали 400 километров по федеральной трассе. А потом оказалось, что федеральная трасса — это горный серпантин. Мы поднимались так резко и высоко, что уши закладывало, как будто сидишь в самолёте и всё время взлетаешь. Гугл-карты говорили, что так и надо, а кроме них там больше никого не было. Потом и они кончились и начался Марс, весь пустой и красный. В конце Марса стояла вышка с проводами, а под вышкой лежала корова и являла собой жизнь на Марсе. Мы были в деревнях, посёлках, двух больших городах и одном маленьком. В деревнях меня дети облепляли, как Бонифация, и звали «Америка». А в городах — нет. В городах им там вообще не до всего, ну вы знаете. А потом стемнело и вот мы остановились и ищем где переночевать. Посидим тут в вами немножко, заплатим двести рупий. Пока все будут махать, вы кивнёте мне «до свидания», мы поедем дальше, а вы останетесь. Пальмы вдоль дороги будут похожи на кегли, а меня будут тыкать в коленку, чтоб случайно не закрыла глаза.
Ночью мы приедем в город Хабли, потеряемся. Нас найдёт полицейский, похожий на кинозвезду, проводит в гостиницу, похожую на коробку от холодильника, и оставит бумажку с цифрами, похожими на телефон. А утром разбудит такой звук, как будто гигантский будильник засунули в двухэтажное цинковое ведро и оставили на той стороне улицы. Я подскочила, вы знаете, у меня так тряслись руки, как будто война. Ничего страшного, просто продуктовый открылся.
А потом, совсем уже вечером, мы будем в Хампи, туристическом городке. Городе камней, храмов и обезьян.
И хочу вам сказать, раз уж вы слушаете, в Хампи живут самые прилипчивые люди на Земле. То есть нет. Вы не понимаете. Например, если вы — турист, будете лежать под пальмой с открученной головой и кочергой в горле, они всё равно сдадут вам велик, продадут веер, а потом станут с вами фотографироваться.
И спрятаться от них можно будет разве что в кровати. В своей кровати, в своей так называемой комнате на чердаке (Душ? Бак холодной воды. Вы что, все индийские женщины так моются!). Вы будете лежать и слушать, как по вашему так называемому потолку бегают обезьяны наперегонки с собаками. И сквозь дырки в потолке будут видны их пятки.
Близость к руинам, наверно, как-то действует на жителей этого микроскопического города. Пристроив свои пальмовые домики к каменным глыбам из другой цивилизации, они живут и не то чтобы радуются.
Нет, не радуются. Честное слово, обезьяны здесь куда веселей. На закате всем семейством идут грабить чужие банановые плантации.
А утром таскают фрукты и бусы прямо с лотков. Походите по рынку и увидите, как продавцы гоняют их палками, но они всегда возвращаются посмеяться над продавцами.
И не волнуйтесь, когда стемнеет, люди с веерами и бусами перестанут быть такими навязчивыми. Руины, странные и волшебные, засветятся в темноте. И, если, сидя на своём чердачном балконе, задрать голову, будет видно, как друзья-мартышки поднимаются на верхушку главного храма, как по стремянке.
