Сегодня – ничего нравоучительного и наводящего на мысль. Просто одно из лучших воспоминаний за последние 4 с лишним лет существования детей в моей жизни.
Кто-то пинает в бок, бурча с истомой «макароны». На часах 6:30, стандартное время подъема моих детей в моменты наших посещений Юго-Восточной Азии.
Стандартное для них, но непосильное для меня. Поэтому, не открывая глаз, заливаю кипятком местные растворимые макароны и погружаюсь обратно под одеяло. Примерно через полчаса муравьи доедают остатки того, что не сумели донести до ртов дети, из ванной комнаты вытекают струйки воды, дети играют в рыбок.
Прилетев на Сулавеси, мы сразу сделали рывок в центр острова, до Рантепао. Очень умное решение, так как в ночь перелета с Бали дети не выспались, посему 8 часов в шикарном автобусе прошли совершенно нейтрально. У нас как бы была ночь.
Сегодня уже второй день в регионе Тана Тораджа, накануне я взяла в аренду скутер (да, на Сулавеси оказались скутеры с автоматической коробкой, на что я совершенно не рассчитывала), и мы проехались по ближайшим окрестностям. Теперь в планах – большой круг по местным тораджийским деревням.
Это я уже вытерла макароны вместе с муравьями, покидала в сумку необходимые вещи и пытаюсь извлечь из ванной детей.
8 утра, солнце жарит, отправляемся искать деревню с роскошным названием Моранте. Нашли почти с первого раза, ехать минут 20. Дети, напрыгавшиеся с утра, сидят мирно. Выпускаю на волю. Беспокоиться нечего: пока я брожу по пустынной деревне с фотоаппаратом, Григорий копает ногой лужу, детям вполне хорошо и тут, никуда сбежать они не намерены.
Мы приехали не в сезон, и туристов совсем нет. Начинается сезон дождей: лило всю ночь. Местных жителей тоже нет, два тораджийских ребенка жмутся у стеночки. Похоже, иностранцев здесь встречают не часто.
По дороге до местечка с не менее экзотическим именем Нанггала сын мой начинает сникать. Засыпает, одним словом. Я никак не могу сообразить, как бы устроить дитя поудобнее, потому что возвращаться в гостиницу я днем не намерена. Пересаживаю за спину в слинг с кольцами, рассчитывая на то, что он просто ляжет мне на спину, но 15-килограммовая тушка совершенно не держится. Она сползает, засыпает, пытается куда-то свеситься и свалиться.
И тут почти совершенно заснувший ребенок вдруг прорезает окрестности воплями «асЕка!» Это мы доехали, у въезда в деревню киоск с конфетами. Самое неудобное в этом плане в Индонезии, что перед «прилавком» всегда стоит скамейка. И мои отпрыски тут же на нее залезают, после чего все сладости оказываются с прямом доступе. А мне все ж нужно с байка слезть. Покупаю то, что они успели прихватить и осознаю, что смотреть тут нечего. Неживое место, какое-то на вид совершенно отремонтированное для туристов. Люди живут не в традиционных домах, а в более современных «бытовках» в стороне. Что ж, ладно, для формирования общей картины жизни региона очень даже полезно.
Очевидно, что следующий переезд будет долгим, и сын таки будет спать. Устраиваю детей капитально с помощью слинга и парео, и отправляемся. Следующее слово на карте – Палава. Дорога по карте смотрится, как основная и идущая к следующему крупному городу. На деле же колдобина на колобине, грязь и ямы. Лисица стонет, что дорога плохая, и вот бы нам асфальт. Я объясняю, что это не «плохая», а «интересная». Пока дочь переваривает информацию, сын таки засыпает.
Дочь очень ругается, когда я заранее предупреждаю ее о ямах и ухабах (а я элементарно беспокоюсь, что она свалится). Хочет, чтобы это был сюрприз. Постепенно смиряюсь и просто сбавляю скорость. В это время сын прилично оттягивает шею и плечи на каждом сюрпризе, так что еду и мечтаю о той Палаве, чтоб уже положить ребенка поспать, как человека. Замечаю деревню примерно в нужном месте, разворачиваю байк и влетаю «во двор».
Тораджийские деревни устроены так: прямой линией стоят дома, затем – свободное пространство типа двор, потом линия хоз-построек. Во «дворе» происходит общественная жизнь.
Общественная жизнь мне ни разу не удивилась, а тут же метнулась в дом, притащила циновку и помогла уложить на нее Григория. Приехали мы как раз в обед, так что тут же были накормлены общественным рисом и рыбой, а все мужчины деревни по очереди пришли сказать «здравствуйте, как вас зовут, откуда вы». Ответов они не понимали, но улыбались. Следующий час мы принимали участие в тораджийской трапезе, а сын мой спал на циновке в окружении местных бабушек. Проснувшись, он радостно метнулся к местным мальчишкам, и еще минут 20 я не могла вытащить детей из соседнего дома – орава человек в 7 прыгала, бегала, визжала и играла в стройматериалы.
Настоящая Палава нашлась за углом и представляла собой просто туристический объект. Обедом тут не кормили, тут продавали сувениры.
Наверх, в горы, в сторону Батутумонги ведет асфальт, а нас догоняет дождь. Трачу некоторое количество усилий на то, чтобы напялить на детей дождевики. Конечно, я поступила неправильно, купив один красный и один серый. Буду умнее.
Серпантин вьется вдоль рисовых полей, бесконечными каскадами уходящими вниз. Балийские террасы куда скормнее, просто ни в какое сравнение не идут. Я поминутно торможу, чтобы сделать фотографию. Ситуация осложняется тем, что младший ребенок истошно вопит «фоткать, фоткать» и вырывает камеру. Решаю ситуацию просто. Ремешок розовой мыльницы Sony висит на запястье, я веду байк, а сын держит в руках саму камеру, плотно прижимая ее к глазам и «фотографируя» окрестности.
Сделала одну длинную остановку. Пока наслаждалась видами на поля и местных жителей с корзинами, снимаю машущих мотоциклистов, сын стащил корзину у дяденьки, погнался с ней за курицей, обнаружен был уже посреди лужи. Как прекрасно, когда вокруг тепло и наличие ребенка в луже не означает срочный возврат домой!
Дождь усиливается, мешая ехать. Дети относятся к дождю довольно спокойно, но Алиса предлагает остановиться. Паркуемся у гостиницы и ресторана в Батутумонге. Поесть тоже не мешает. Одновременно с нами здесь же ест первая увиденная мной на Сулавеси туристическая группа. Заговорилась с водителем и попросила отвезти нас вниз, в Рантепао. Дождь пока только усиливается, ехать по грязи с двумя детьми я не хочу: холодно от дождя, скользко и серпантин. А за мотоциклом вернусь завтра.
Едим и направляемся к автобусу. Дети тут же начинают ныть, что в машину не хотят, и поехали-ка мы дальше по «интересной» дороге. Заколебалась. Дождь притих, но горизонт еще совершенно серый. Спрашиваю водителей, каков прогноз. Смотрят вдаль, чешут репу, говорят, что дождь сейчас закончится.
Ладно, всем спасибо за готовность помочь, поедем дальше по маршруту. Остались захоронения в скале в Пане и загадочная дорога «домой». По карте она как бы есть, но пунктирчиком. Мужики говорят, что, наверное, проеду.
До Паны идет асфальт, отправляю детей играть в единственный дом у дороги, а сама лезу в лес. Очень атмосферное место: огромный камень с многоэтажный дом, весь в «дверках» захоронений. А вокруг – джунгли и лианы.
Дети обнаружены с местными женщинами и детьми. Грише не дали огромную опасную палку, и он несколько обижен. Благодарю хозяев за присмотр, сажусь на транспорт. Асфальт кончается.
А дальше начинается столь любимое мной мото-бездорожье. Колея, грязь, камни, скользко, ползем еле-еле, зато если падение – то в мягкую грязюку и не на скорости. Ползли мы, надо сказать, довольно долго. Детям процедура очень понравилась – главное самой не вскрикивать от ужаса, а повизгивать «вау!». Можно радостно вопить хором на каждом повороте, благо дорога — камне-грязевой серпантин: и поворотов много, и вопить есть, от чего. Тут уже не до съемки – железного коня нужно держать обеими руками и придерживаться за землю ногами. Дождь, конечно, добавил экстрима, размыв дорогу. Как ни странно, на спуск ушло от силы полчаса. И вот уже асфальт, пригороды, и мы съехали с гор напрямую в Рантепао.
Вперед, в любимое кафе с картофельным супом-пюре, томатным супом с чесночком, гренкам, к салату из курицы с ананасом, соку из авокадо мне и арбуза детям.
Пара мультиков – и спать. За что я люблю такие дни, так это за то, что дети ни разу не заплакали и ни разу не подрались, а я ни испытала ни одной негативной эмоции по отношению к ним. Просто мы что-то целый день делали вместе. Что-то, от чего родитель не испытывал отвращения к жизни. А уж промотивировать маленького ребенка — раз плюнуть, если сам увлечен.
