«Слушай, я сейчас наткнулся на конкурс – рассказ о зимнем путешествии для девушек, ты не хочешь поучаствовать?» — спросил меня Мишка.
Мда… думаю я, пытаясь понять, подойдет ли наше путешествие под категорию «зимнее», если начали мы его в ноябре, на дворе март, и мы все еще продолжаем гулять по странам юго-восточной Азии.
Вентилятор не охлаждает воздух, но изредка прилетающий ветерок дарит мне хотя бы иллюзию прохлады. Сейчас десять вечера и плюс тридцать два на термометре, встроенном в мои шибко умные часы. Через открытую на террасу дверь, видна кокосовая пальма, на улице ветра нет совсем, и ее узкие листья застыли в неподвижности. Иногда кажется что, здесь (в Лаосе) в такой же сонной и жаркой истоме застыла сама жизнь.
Нет. Не пойдет. Ну, разве это зима? Разве сонный покой в тепле и уюте это, то чего мы ищем?
У меня есть и другие истории про путешествия, и про «настоящие» зимние тоже. Эта было даже не прошлой зимой, а еще раньше. Мы с Мишкой, тогда были знакомы больше on-line, чем в «реале», как это бывает с людьми, связанными общими увлечениями, но разделенными расстоянием в семьсот километров.
У меня была мечта – пройти зимний траверс по Черногорскому хребту. Этот хребет расположен в Украинских Карпатах и в него входят пять самых высоких украинских гор. Карпаты, конечно, не Гималаи, высота Говерлы (самой высокой из них) – 2061 м. Но в горах сложность не всегда соизмеряется с абсолютным показателем высоты. На Черногоре (из-за географического положения «между севером и югом») зимой дуют ураганные ветра, бывают густые туманы, в которых можно уйти с гребня и обвалить карниз (часть склонов хребта круто обрывается многосотметровыми стенами), циклоны приносят массы снега, делая склоны лавиноопасными, а антициклоны — тридцати и сорока градусные морозы.
Но меня туда тянула не столько жажда подвигов и покоренных вершин, сколько невероятная красота этих мест. Примерно на полкилометра ниже вершин растут высоченные карпатские ели (смереки) местные эндемики, распространенные только там. Лесорубы и пастухи строят в лесах и на полонинах (высокогорные альпийские луга – местное название) хижины и зимой в них может заночевать каждый бродяга. На дальней от цивилизации вершине «Поп Иван» стоит построенная в межвоенный период, поляками, обсерватория. Когда-то она называлась «Белый слон», был там огромный телескоп, в отдельно стоящей башне, и здание, где жили ученые. Летом воду и припасы для ученых возили на телегах, запряженных ослами, а зимой все живущие там на несколько месяцев превращались в затворников. В войну обсерваторию разрушили, при советской власти ее решили не восстанавливать, и с тех пор остов здания темнеет летом (или белеет зимой) ожидая гостей. Дороги как не было тогда, так нет и сейчас, так что бывают там только туристы, готовые с рюкзаком за спиной прошагать несколько десятков километров от ближайшей деревни.
Мне очень нравится ски-тур, в том числе, как часть зимнего альпинизма. Поэтому для меня вопрос, как пройти снежно-скальный гребень длинной в сорок километров, не стоял. На лыжах для ски-тура вниз спускаешься, как на «горных», по ровному идешь, как на «беговых», а главное, прикрепив камуса, в них можно легко подниматься на склоны градусов до двадцати крутизной. Камуса – это ленты из синтетического материала, с одной стороны клейкие (наклеиваются на лыжи) с другой односторонне направленный ворс – позволяют лыже не проскальзывать на подъемах. Идею взяли у эскимосов, использовавших для этих целей оленьи шкуры. Теплыелыжные ботинки – равнозначны пластиковым ботинкам для сверх-холодных восхождений, на них при необходимости можно одеть кошки. Но, к сожалению, найти и одолжить вторую пару лыж для Мишки я не сумела – и ему пришлось идти на снегоступах.
В остальном же мы были экипированы достойно – лавинные лопаты, щупы, навигатор, кошки, ледорубы, веревка, пуховые спальники, одежда рассчитанная на самый серьезный мороз…
Других желающих заниматься подобным «…измом» мы не нашли, так что поехали вдвоем, а поскольку и по нормам туризма (мишкин спорт) и альпинизма (мое хобби) подобные малочисленные команды не приветствуются, мы лишний раз о своих планах не распространялись. Мы, то знали о своем опыте, и о том, что в случае чего повернем назад без рассуждений, но доказывать всем, что ты не верблюд не хотелось.
Мой поезд из Москвы и Мишин из Минска приходили в украинский Ивано-Франковск с разницей в полчаса 30 декабря. Еще одной целью той поездки было отпраздновать Новый год так, что бы он запомнился, и, не переплачивая лишних денег, только от того, что российскому правительству вздумалось объявить десятидневные каникулы, и наши сограждане заполонили собой все возможные курорты.
Тридцатого мы успели на такси доехать до горнолыжного центра, ближайшего к черногорскому хребту, а дальше наш поход начался. По обледенелой дороге легковушка в гору забуксовала, и мы пошли пешком.
Километр за километром, плавно набирая, по проселочной дороге, среди смерек, под огромными карпатскими звездами. Снега в низовьях почти не было, и Мишка периодически подшучивал на счет контрольного груза, торчащего по обеим сторонам моего рюкзака. Зимой темнеет рано, но дорога несложная, заблудиться негде, так что мы шли и шли, остановившись на ночевку поздно вечером. Палатка у меня маленькая, так что заночевали мы на крохотном пятачке под лапами огромной ели. На опавшей сухой хвое спалось тепло и мягко.
А утром с нами случился конфуз – о, это зазнайство опытных людей. Просыпаемся, а по палатке стучат капли – кап-кап, кап-кап-кап-кап. Дождь. А кто же ходит в дождь? И мы засыпаем снова. И снова. И снова. И так чуть ли не до полудня. А оказалось, что с утра потеплело и вышло солнце, снег на ветвях нашего дома стал таять и капелью стучать по палатке. А мы воспользовались этим поводом дать волю лени. Пришлось поторопиться, быстро пообедав в хижине, стоящей на склоне, на которую мы наткнулись по дороге, мы продолжили подъем. Но если внизу было тепло, с утра даже солнечно, то чем выше мы поднимались, тем серее становилось небо, и холоднее ветер. Погода портилась. Нам, конечно, очень хотелось «знаково» отметить новый год в обсерватории, но когда мы поднялись достаточно высоко, так что гребень перестал закрывать нас от ветра, более легкую меня (пятьдесят килограмм живого веса) начало сбивать с ног практически на каждом шагу. Несколько раз, покувыркавшись по склону, я поняла, что выше мы подняться не сможем. Хорошо с лыжами, прикрепленными к рюкзаку, далеко не укатишься.
Пришлось повернуть назад и спускаться к хижине, которую мы прошли в обед. Она уже была полна народу, мало кто в этот день смог пробиться наверх. Мы примостились (поставили палатку) в сенях. Из комнат (в двух из них были сложены очаги), где жили более удачливые и ранние гости, к нам прилетал вкусный запах дыма, народ все прибывал – спускались те, кто повернул позже нас. Так и отметили новый год: в маленькой палатке, посреди большой хижины, затерянной в метельной круговерти, в центре Европы (или на краю земли?) Под интернациональный гомон наших соседей и мелодии из обязательной для любого родившегося в Союзе «Иронии судьбы» в плеере. Кстати, палатку мы украсили елочной гирляндой и даже маленькими шарикам. С новым годом, ура!
Утро опять началось ближе к обеду. Ветер стих и мы, наконец, смогли пробиться к обсерватории. Снега за ночь выпало много, теперь уже я ехала на лыжах, а не лыжи на мне. Ближе к вершине все снова затянуло облаками. Сквозь белую пелену обсерватория проступила неожиданно, мы почти уперлись в ее стены.
Мертвое здание, брошенное людьми, зимой превращается в декорацию к страшным фильмам про постядерную зиму или новое оледенение. Все наружные стены идеально белого цвета, местами из них торчат огромные наросты, немного похожие на крылья, башня телескопа перекрыта ими как крышей — это фирновые «янголы»; снежная изморось, которая образуется из-за высокой влажности воздуха и мороза.
В здании обсерватории мы нашли «уютную» комнату, затерянную в глубине лабиринта помещений. Оконные проемы предыдущие «жильцы» заложили снежными кирпичами, что обещало дополнительную защиту от ветра. Первый и последний раз пригодились лавинные лопаты – на них отлично растянули палатку. Все усиливающийся мороз, быстро загнал нас, греться в спальники. Решили рано лечь спать, что бы как следует отдохнуть и набираться сил перед тяжелым переходом следующего дня. Всю ночь ветер завывал на разные голоса в мертвых развалинах, как будто пытаясь запугать и выгнать чуждых этому месту живых, но мы только прижимались крепче друг к другу, сберегая тепло. Но планы снова пришлось менять. Утром в «комнате» вовсю мела пурга – «снежно-кирпичные» стены были на месте, но метель, дула с такой силой, что пробивалась сквозь малейшие щели, долетала через несколько поворотов от главного входа. О том, что бы выйти наружу даже думать не хотелось. Теперь ветер был таким, что уже и Мишка не удерживался на ногах. В этот день во многих отнорках — закоулках обсерватории прятались палатки, но холодно было так что, пройти какие то тридцать метров в гости мало кто осмеливался. Случайный знакомец все же решился идти вниз, но вернулся через несколько часов, не найдя спусковой тропы, замело. Зашел к нам – поболтать и погреться, и рассказать немного новостей – кто где стоит, и кого какая палатка, где как сложена снежная стенка и т. п.
Следующим утром ураган стих. Мы вышли рано, чтобы пройти довольно большой перегон по хребту до следующего удобного места ночевки. В отличие от долин, здесь на хребте в темноте не погуляешь, нужна хорошая видимость, иначе можно свалиться вниз с самыми печальными последствиями. Но видимости погода нам не давала. Пришлось идти медленно-медленно, ориентируясь одновременно по компасу, карте и gps. Метель стирала границы между сугробами под ногами и низкими тучами. Самое страшное в такую погоду подойти слишком близко к краю гребня, там под ногами могут быть уже не скалы, а снежные карнизы, висящие над пустотой, которые имеют нехорошую привычку обрушиваться вниз под ногами неудачливых путников.
К полудню стало ясно: нельзя идти дальше с такой скоростью и с такой видимостью. На такой случай у нас был разработан запасной вариант — спуск по боковому отрогу вниз в долину.
Спускаясь, сбились с маршрута. Во внезапно прояснившемся «окне» обнаружили себя на крутом, почти обледеневшем склоне, по которому было, куда лететь вниз. Мы серьезно ошиблись, торопясь уйти с продуваемого ледяным ветром гребня, не приведя «в боевую готовность» свое альпинистское снаряжение. Стыдно признаться, мы вообще забыли достать его из рюкзаков. Это стоило нам нескольких неприятных минут, пока мы переупаковывались и одевали «сбрую» прямо на склоне. Нам пришлось подниматься назад, связавшись веревкой, и страхуя друг друга по очереди через вбитый ледоруб. Поднявшись мы смогли выйти на нужную «полку» пологую часть склона, и по ней пройти до более безопасного места, откуда начали спуск. Постепенно склоны стали выполаживаться. За нашими спинами хребет терялся в клубящихся облаках, впереди виднелись заросли джрепа, а за ними вставал лес. Самые опасные места мы прошли, но джереп тоже не подарок, расслабляться было рано.
Джереп — это заросли карликовой сосны, покрывающие карпатскую зону альпийских лугов. От земли до макушек деревьев около полутора метров высоты, ветки толщиной с руку, но деревья так плотно переплетены, что пройти часто можно только поверху. Нам повезло найти тропу натоптанную туристами, но даже по ней, даже с учетом лыж и снегоступов, в которых идти по тонким прогибающимся веткам все же легче, чем просто в ботинках мы шли очень медленно. Где-то в этих зарослях встретились с группой москвичей, тоже на ски-туре, у них было для нас две новости. Хорошая, в том, что в лесу стоит хижина с печкой, в которой они прекрасно, в тепле и уюте переночевали прошлую ночь. Плохая в том, что они тоже вышли рано утром, два часа поднимались по лесу, а остальное время ползли вверх по этой тропе через джереп. А уже сумерки приближались. Посочувствовав мужикам – им до мест где хоть как-нибудь можно встать на ночевку нужно еще идти и идти, мы поторопились вниз.
Последние десятки метров зарослей ползли, включив налобные фонарики. Наконец, совсем уже в полной темноте ввались в лес. Прекрасный карпатский лес, засыпанный снегом, с огромными смереками, растущими на большом расстоянии друг от друга, почти без подлеска. После всех сегодняшних приключений просто катиться вниз на лыжах — было так легко! Ничуть не хуже фрирайда в Красной поляне. Правда приходилось сдерживаться, ведь Мишка на снегоступах, идет он гораздо медленнее, чем я лечу. И еще надо было не потерять следы, прошедшей утром группы, метель здорово потрудилась – местами их совсем засыпало.
Неожиданно, мы вывалились на свободный от леса участок склона, узкой полосой он спускался вниз теряясь в ночи. Тропа вроде бы ушла вправо в лес, но нас некое шестое чувство повело дальше посмотреть, что там за перегибом. Интуиция не повела – еще немного ниже по склону темнела избушка.
Избушка недавно срубленная, даже сквозь мороз, чуть-чуть пахла свежим деревом. У входа лежали дрова. Печки в ней не было, только очаг, сложенный у одной из стен, дым, вытягивался через отверстие под крышей, и через не законопаченные щели. У другой стены стояла сколоченная из досок широкая лавка – полати. Не слишком тепло, но после хребта и это было уже настоящее счастье – у костра можно было стоять, сняв штромовую куртку и пуховик, оставшись всего только в четырех слоях одежды. Можно было держать в руках ложку сняв варежки. Такое простое счастье становиться доступным, когда ты всего несколько дней лишаешься привычных достижений цивилизации, а потом к ним возвращаешься.
Следующее утро подарило нам один из самых прекрасных рассветов, которые я только видела в своей жизни, такое же морозное, как и в предыдущие дни, но ясное, солнечное. Небо плавно меняло цвета с розовато-красных через фиолетовые к синим и голубым. Лес, засыпанный свежим снегом, искрился в первых лучах. Где-то далеко, на горизонте, над хребтом по-прежнему клубились темные тучи, как бы намекая, что возвращаться не стоит. Мы приняли совет к сведению и отправились вниз. Пара десятков километров лесовозных дорог, петляющих по ущельям и мы вышли к деревне. Оттуда на попутном грузовике доехали до города Рахова, где сели на поезд, правда поехали мы не домой, а гулять по Львову, но это уже совсем другая история.
