Сегодня ровно неделя, как я уехала из Навадвипа в Бангладеш. В первый день путь чуть меньше 100 км занял у меня больше 4 часов. Жара. Сначала нужно доехать до Кришнанагара, затем до Ранагата на электричке.
Ранагат — бредовое место, хуже станции я еще не видела. Кому и в какой галлюцинации привиделась такая планировка, ума не приложу. Представьте себе, 8 платформ вытянуты в две линии, в шахматном порядке, причем переход с одной линии на другую только один.
С багажом, по жаре и опаздывая на поезд начинаешь костерить этих одаренных почем свет стоит. Электричка привезла меня на платформу номер 3, когда я начала спрашивать, с какой платформы отходит поезд до Банагаона, меня отправили на седьмую. Я прошла километра два, но седьмой платформы так и не нашла. За четвертой сразу начиналась восьмая, напротив были пятая и шестая. В итоге выяснилось, что нужный мне поезд приходит все на ту же третью.
Еду дальше. С Банагаона нужно было доехать до Чандапара. Вообще отсюда уже можно и сразу до границы, но мне посоветовали отдохнуть и переночевать в храме в Чандапаре. Храни Господь монахов! Встретили, накормили, спать уложили, провели по окрестностям, опять накормили и уложили спать (улыбка). Причем выделили личную комнату. Дали все необходимые телефоны и адреса, рассказали как ехать дальше. Поутру накормили раньше положенного, организовали машину до границы.
Граница. Забавные они тут! Сначала заставляют менять все индийские рупии, а потом приводят носильщика, которому нужно индийскими же рупиями платить. Бангладешская така немногим дешевле рупии. Однако есть ощущение, что носильщик в таках стоит дороже.
Стою в иммиграционный пост. Полдесятого, а солнце уже печет вовсю. Позаботиться о навесе для путников, конечно же, некому. Вхожу. Подаю паспорт, сотрудник индийской иммиграции спрашивает бангладешскую визу.
— Я расчитываю на визу по прибытии, — отвечаю я.
— Русская?
— Да.
— Проходите.
Сотрудник иммиграции ставит штамп о выезде из страны. Все. Путь назад закрыт до получения следующей индийской визы. Носильщик нетерпеливо ожидает снаружи, хотя нетерпелив он только из желания заработать побольше. Предприимчивый дядька уже успел сбегать с кем-то идущим из Бангладеш и найти еще несколько сумок на свои железные плечи.
Идем. Нейтральная полоса между двумя странами совсем короткая, всего метров 100-200. Граница представляет собой забор, с сидящим около него охранником и полицейскими, следящими за порядком. Среди них много женщин, хотя назвать их женщинами язык поворачивается с трудом. Как там у нас про таких говорят: солдат в юбке.
Проходим на территорию Бангладеш, тут оказывается, что нужно менять носильщика. Двойная трата, которую тоже полезно учитывать. Второму надо платить уже в таках.
Он подводит меня к стойке иммиграции и отходит в сторонку, ждать.
Подаю паспорт.
— Мне визу по прибытию.
— Профессия?
— Фотограф.
— Минуточку, отвечает сотрудник и начинает совещание…
Через минуту меня отводят сначала в один кабинет, подождать немножко, потом в другой, где-то в глубине здания, там куда обычно никто кроме сотрудников не ходит. Как выяснилось потом, отвели к местному начальству, который сначала заставил меня подождать, потом объяснил, что никакой визы по прибытию для русских, едущих из Индии, нет и в помине. Мол, там же посольство есть.
Сказочки.
Сам при этом рассказывает девочкам-нимфеткам-полицейским-в-брюках про то, что мой штатив — вещь крайне подозрительная: а вдруг я репортер? А вдруг напишу чего? Все это по-бенгальски, с небольшим вкраплением английских слов. На основе этих самых английских, плюс тех бенгальских, что я знаю, я и смогла понять о чем речь.
Решаю сидеть до последнего. Выбора-то все равно особо нет. В Индию мне вход закрыт, в Бангладеш пускать он категорически отказался… Время от времени чиновник устраивал показательные выступления, якобы звоня начальству, якобы получая от него предписание, русской визу по прибытию не давать.
Прошло полдня. Телефон там совершенно не работает, мне удалось лишь разок отправить смс другу, который уже с ума сходил от беспокойства, на то, чтобы позвонить тем же местным монахам и попросить о помощи, связи уже не хватало.
Наконец, поняв, что просто так я не уйду, чиновник решил сделать ход конем: позвонил индийской стороне, договорился с начальником иммиграции о том, что меня пустят обратно в Индию. Выхожу обратно к стойке иммиграции. Носильщик естественно давным давно бросил мои сумки и убежал искать себе других клиентов. Сумки простояли бесхозными все полдня. Слава Богу, что никому не пришло в голову позаимствовать чужое на границе — не до того всем, а может
боятся обилия полицейских вокруг.
Полицейские тут же подходят ко мне с вопросом о том, куда это я собралась.
— Обратно,- отвечаю я.
— Какой обратно? А штамп?
Отсылаю полицейского к тому начальнику, чтобы тот подтвердил, что никакого штампа об отказе в визе мне ставить не надо. Попутно полицейский спрашивает:
— Ты журналист что ли?
Отрицательно мотаю головой:
— Нет.
— Странно, — говорит полицейский.
Хорошо еще, что я не доставала свою пресс-карту. Поначалу хотела, думая, что может она поможет. Оказалось, что ровно наоборот. Одного подозрения оказалось достаточно, чтобы отказать в визе. Ну видимо там в стране совсем все плохо, раз даже простой штатив заставляет властей содрогнуться и побояться пустить в страну.
Это подтвердило мои догадки.
Иду назад, в Индию. Полицейский на границе лично сопроводил меня к сотруднику иммиграции и объяснил тому ситуацию. Те выслушали меня, попросили написать заявление с рассказом о случившемся и повели к начальнику. Тот благосклонно посочувствовал и постановил отменить штамп о выезде. Слава Богу, что у меня до конца визы оставалось еще 10 дней. Это давало свободу для маневра. Что было бы, вздумай я проделать этот путь в последний день визы, ума не приложу. Спасибо любимой стране! Не оставили на ничейной земле!
Выхожу, меняю обратно таки, возмущаюсь грабительскому курсу, который срезал с моего и без того скудного бюджета лишние 500 рупий, сажусь в автобус до Калькутты.
Отъехав от границы на приличное расстояние, беру в руки наконец-то работающий телефон, звоню монахам из ближайшего городка. Тем самым, что приютили меня накануне. Пытаюсь объяснить в чем дело, получается плохо — сказывается языковой барьер. В ответ слышу слезные мольбы вернуться в храм и решить все на месте. Отвечаю решительным отказом — мне надо лететь из страны, а для этого еще нужно доехать до Калькутты и понять куда сейчас ехать дешевле всего.
Когда я уже почти приехала, мне звонит еще один индийский друг из Навадвипы, тот самый, что посоветовал остановиться на постой в Чандпаре и рассказывает, что все это время его трубка разрывалась от телефонных звонков. Оказывается, монахи убеждали его вернуть меня обратно и попробовать еще раз. Мол, у них там связи.
Через час уговоров, в одном километре от Хауры, я сдалась. Ну ладно. Разворачиваю таксиста, который вез меня на вокзал и прошу отвезти на ту станцию, с которой ходят в ту сторону электрички.
Вечер. Час пик. Второй день мытарств подходит к концу. Электричка забита до отказа. Хорошо, что есть женский вагон! Если уж надо прижиматься к потным телам в жару, то пусть уж это будут тела женские!
Через три часа, около 10 вечера, я наконец добралась до храма. Меня встретили обеспокоенные монахи, накормили и заверили, что с утра сами повезут меня на границу. Прости, мол, зря мы тебя одну отпустили сегодня.
— Почему не позвонила?
— Связи нет.
— Ай-яй-яй.
Утро. День третий. Один из прихожан того храма долго совещался с утра со своими контактами на границе, наконец решили оставить мои сумки дома и поехать налегке, на проверку. Мудрое решение! Я подозревала, что сотрудники индийской иммиграции, единожды пошедшие мне навстречу, вряд ли захотят повторять этот опыт. Так и произошло. Но проще было поддаться на уговоры, чем доказать это индийским друзьям. Им все надо понимать на собственном опыте. Однако этот опыт стоил мне еще половины дня. Где мы только не были, с кем только не разговаривали! Обошли все «связи». Надо отдать им должное, уж если взялись помогать, не отступят до конца. Мне рассказали, что пост в Петраполе или Харидаспуре с индийской стороны — самый строгий на всей границе. Это самый крупный наземный порт Азии, как они говорят.
В обед они посадили меня на электричку до Калькутты, снабдили едой в дорогу и пожеланиями счастливого пути.
Вечерело. В Калькутте бегом на такси до Хауры, только бы успеть до закрытия касс, где дают туристическую квоту! В Ченнай путь не близкий, только бы получить билет на сегодня!
Билета на сегодня не оказалось. Посмотрев на мой отчаянный вид, кассир отправил меня к очередному начальству, как потом выяснилось, за квотой «в чрезвычайных ситуациях». Эта квота приберегается для совсем уж безвыходных случаев и позволяет получить билет, когда его невозможно получить по-другому. Поезд отходил в полночь. Третий день подошел к концу.
На утро пятого дня я оказалась в Ченнае удивленная до нельзя: поезд пришел на полчаса раньше времени. Такого не бывает! Особенно в Индии! (улыбка)
Сразу же поехала в аэропорт. Рассветало. Любимый Ченнай был тих и приветлив. В аэропорту оказалось, что билеты подорожали. Ладно, летим! Через несколько часов ожидания рейса, я оказалась в самолете, понемногу начиная верить в то, что уж теперь все точно будет хорошо.
Шри-Ланка встретила недоверчивым сотрудником иммиграции, который долго расспрашивал про происхождение отмененного штампа и опять-таки водил к начальству. Наконец смилостивился, пустил. Слава Богу! Мытарства подошли к концу. Я благополучно выехала из страны, добралась до места и тут же начала заполнять анкету, на новую индийскую визу. Скорей вернуться! Скорей домой!
